Крик душі з окуплованого Луганська: "Как прошел Новый год и что принес"

Патріоти України приводять текст мовою автора, Анни Восточної.

Слушайте, как же счастливо мы жили когда-то!

Наверное, того довоенного счастья было с избытком, с запасом, с лихвой.

Как некоторые покупают запас еды на месяц с зарплаты, и съедают его также быстро, а другие тянут до следующей получки, экономно растягивая свои нехитрые возможности.

И от сравнения, как мы жили раньше, нам, наверное, уже никогда не отделаться.

Выходит, большинство из нас израсходовали свой запас счастья ещё до войны.

Самое основное, мы стали жить намного скромнее. Но именно от этого удовольствия стали проще – от встреч, от вкусного стола, от искреннего общения, от старых связей.

Помнится, как мы гнались за деликатесами перед Новым 2014-м годом. Икра, свинина, свежие овощи, огромные рыбины для запекания. Напрямую от поставщиков, только самое свежее.

На корпоративе мы ели хамон, надетый шпажкой на грушу.

Сейчас мы радуемся вкусному столу. Банальному оливье, нехитрым салатам.

Писком этого года стали фотографии с родственниками и друзьями, которых разбросало войной по всему свету. Знаете, такие вечные темы – нарядные люди сгрудились у елки перед нехитрым столом.

И тебе счастливо уже от того, что там счастливо им. Ты-то понимаешь, чего им стоили эти шесть лет врозь на тонкой ниточке телефонной связи.

Тренд – быть рядом с теми, кто не может быть с тобой весь год.

Успеть приехать к родителям. Наспех нарядить старую искусственную елку, лепить вареники впрок и чувствовать себя маленькой девочкой, которую любят не за что-то, а просто за то, что ты есть, живешь на белом свете.

В такие минуты стирается возраст, разлука, тяготы кочевой жизни. И старый отец или мать сидят на кухне, подперев рукой щеку, и часами любуются своим взрослым ребенком, который смог подарить самое большой счастье, приехав домой.

Тренд этого года – накрытый празднично стол. Без свежих груш и хамона. Просто празднично, от чего уже счастливо.

И радоваться все научились коротким событиям и нехитрым радостям, не сравнивая, не возвращаясь мыслями в какую-то прошлую довоенную жизнь.

И это какое-то понижение пика удовольствий, вероятно, было просто необходимо, потому что раньше мы не ценили всего того, что имели.

Мы перестали ждать больших событий "государственного" масштаба. По инерции получили местные паспорта те, кто не собирался этого делать. Так, за компанию, поддавшись массовости этого явления и впрок, потому что, говорят, дальше без местного паспорта уже никак.

Те же, кто был против перемен, не выдержав, уехали. И тоже горды собой, потому что именно этот год оказался для них ключевым. Уехали от того, что именно в этом году закончилось терпение и аванс доверия новой жизни, который все ещё теплился все шесть лет.

И уже мы восхищаемся фотографиями друзей из Сочи и Адлера, с берега моря и заснеженных горных вершин. И счастье читается в их глазах, во взгляде, в позе. Нет, они бы не имели всего этого, если бы жили здесь.

Новое – это один "государственный" язык в "республике" – русский. Только русский.

Это тоже итоги этого года, такое тихое и почти неприметное открытие, что украинский язык все-таки мешал здесь всем, хотя с высоких трибун все шесть лет говорили совсем другие вещи.

И вымарав украинский язык, его убрали из школьных программ, из упоминаний о нем, а заодно и вычеркнули Шевченко из названия столичного вуза, слишком уж он напоминал всем о том прошлом, которое признано здесь неугодным.

Почему-то совсем не хочется говорить о коронавирусе.

Да, он есть, также как и у всего мира. И даже будто бы нам обещают вакцинацию российской вакциной уже с января.

Но не хочется снова думать и говорить о том, что может случиться и уже случилось во многих семьях. Проблема ведь не только в вирусе, а в том, что все лекарства нужно покупать самим, за свой счет, искать и собирать их по городу по аптекам, мобилизуя для этого средства и связи.

И на фоне этого парадоксально звучат новости о ситуации в России, где медикаменты выделяются за счет государства и больных лечат будто бы совершенно бесплатно.

На первое место вышли простые радости – от жизни, встреч, общения, тепла телефонных звонков тех, кто уехал и кто помнит о тебе, не смотря на годы и расстояния.

И мы стали остро нуждаться в какой-то невидимой поддержке, не измеряемой деньгами и материальными ресурсами. В словах, звонках, смайликах поздравлений, радости общения, радости быть вместе. И планы стали строиться заранее на эти встречи, потому что нет вещей дороже общения.

Те, кто жил бедно и плохо, стали жить ещё хуже за этот год.

Кто хотел уехать, уехал именно сейчас.

Многие переболели загадочными пневмониями, называемыми здесь "обычными", от которых отчего-то переполнены все больницы и многим предлагают их лечить дома от нехватки мест.

Конец года ознаменовался пересчетом всех религиозных конфессий, которых оказалось в "республике" больше трехсот и громким скандалом с ОБСЕ, которых поймали за руку на коррупции.

Вероятно, последнее было акцией, которую долго готовили, чтобы вот так вот феерично выстрелить в канун Нового года громким разоблачением в неприкасаемых миссионеров от ОБСЕ. Но бывалых местных жителей сложно удивить даже этим.

Никого не удивить тем, что здесь буквально все носят посылки и стараются заработать на пересечении границы.

Не удивило и то, что такими вот делягами стали русскоязычные сотрудники ОБСЕ, которые якобы доставляли посылки за деньги из Северодонецка, пользуясь своей неприкосновенностью и торговали автомашинами ровно по этой же причине.

Не удивляться ничему – это ведь тоже про нас. Жить короткими отрезками, не мечтать, радоваться простому, не верить обещаниями и иметь тот дежурный чемодан, который всегда можно достать и уехать на край света, когда все здесь уже достанет окончательно.

Но при этом так отчаянно хочется мира и той довоенной жизни, в которой мы были моложе на шесть лет, мы верили и строили планы, что разучились делать за годы войны.