Путинпамаги! Я верила, что настамнет: Бабченко про інтерв'ю з матір'ю окупанта

Знаете, в чем самая большая проблема российской оппозиции? Она почти поголовно не служила или не сидела. Потому что после того, как год-другой проведешь в одном помещении с этими людьми — с теми, кого так пафосно оппозиция называет «российским народом», который, по её мнению, умнее, мудрее и лучше своего правительства и только и мечтает скинуть тирана и обрести свободу — после этого интервью с мамами агеевых вызывают только тошноту. Потому что до такой степени за два года казармы наешься этого инфантилизма, этой дислогики, этой абсолютной незамутненной детской глупости от людей, которые не взрослеют ни в сорок, ни в шестьдесят — что перечитывать это еще раз не можешь уже совершенно.

Преподаватель английского, весь интернет перед тобой, все мировые СМИ, читай что хочешь. Неа. Соловьев, Киселев, Путинпамаги, я верила что настамнет. Сын мой куда-то поехал, я немножко посомневалась, но потом перестала, а теперь он в плену, не знаю как так получилось, помогите. «Единую Россию» у нас никто не любит, но она все время побеждает. Как побеждает? А кто его знает. Я простой учитель, я просто в школе на избирательном участке работаю. Я готова даже поехать в Киев. Готова даже, бог ты мой… Да ты почему еще не там? Это ж твой сын! Неа. Нужен кто-то, кто за ручку отведет.

Паша Каныгин сделал интервью не с ней. Он сделал интервью сразу со всей Россией. Вот эти клуши, воспитывающие пушечное мясо и даже ни фига не понимающие, как их дети погибают и попадают в плен — это и есть Россия.

Четырнадцать процентов столкнулись с восемьюдесятью шестью. И удивились.

Страшно далеки они от народа.

Аркадий Бабченко