"Как Богдан Хмельницкий переиграл Московию на Переяславской Раде", - блогер

Переяславскую Раду 1654 года до сих пор принято считать объединением Украины и России. В реальности это был ситуативный союз с Московией: до него союзниками казаков являлись татары, после — шведы. А "союз" с гетманом оказался для Московии настолько провальным, что заключивший его дворецкий московского царя Василий Бутурлин покончил с собой, чтобы избежать казни

Дмитрий Синяк - 02.05.17 2318

"Цар дуже нагнівався на Бутурліна і послав наказ, щоб йому відрубали голову за три його зради: перше — що він брав хабарі від тих міст і замків; друге — що, здобувши міста, він їх попустошив, а не затримав у своїй владі; третє — що він замирився з ханом. Дізнавшись у Києві, що цар не пробачить невдачу львівського походу й має намір відрубати йому голову, боярин Василій Бутурлін отруївся 31 грудня 1655 року".

М. Грушевский "История Украины-Руси"

Тверской наместник, ближний боярин и дворецкий московского царя Алексея Михайловича Романова Василий Бутурлин готовился к смерти. С утра он сходил в баню и отстоял службу в церкви, исповедался и причастился. Потом приказал убрать горницу и оделся в лучшие одежды. Теперь ему осталось только взять со стола кубок с ядом… Но Бутурлин никак не мог заставить себя дотронуться до чаши.

Высочайший посланник

Окна дворца его двоюродного брата Андрея, которого Бутурлин благодаря связям сумел поставить киевским воеводой, выходили на Святую Софию. Взглянув на купола, сияющие в зимнем вечернем небе, боярин зябко перекрестился и, встав из-за стола, принялся ходить взад-вперёд по горнице.

Две недели назад о царском гневе и угрозе неминуемой казни его преду­предил через верного человека давний московский друг, боярин Кирилл Нарышкин. И вот сегодня московский гонец привёз Бутурлину приказ передать командование войском Василию Шереметеву и как можно быстрее прибыть в Кремль. Бутурлин рассудил так: если он умрёт "по дороге", его богатства вряд ли конфискуют у его детей. А вот вернувшись в Москву, перед смертью может потерять всё.

Шансов оправдаться у него не было. Это победителей не судят. А он, похоже, проиграл всё.

Бутурлин тяжело вздохнул и снова взглянул в окно на заснеженные треугольники киевских крыш, над которыми тонули в вечерних сумерках кресты Софии. Два года назад он был вне себя от радости, когда царь предложил ему высокую честь возглавить посольство к гетману Богдану Хмельницкому для присоединения украинских земель, до этого принадлежавших Речи Посполитой.

Хмельницкий, чьи казаки с 1648 года воевали с Речью Посполитой, не раз пытался договориться об этом с царём, но тот, не желая войны с польской короной, принял окончательное решение только к октябрю 1653-го. Чтобы придать делу законный вид, царь собрал Земский собор, постановивший: "…гетмана Богдана Хмельницкого и всё Войско Запорожское с городами их и с землями принять под государскую высокую руку для православные христианские веры и святых божиих церквей…"

А в ноябре Московское царство объявило Речи Посполитой войну.

Когда по дороге к Хмельницкому Бутурлин развернул царскую грамоту, адресованную казакам, даже он удивился, увидев, что царь именует себя в ней самодержцем не только Великой, но и Малой Руси. "Хорошее название для новых московских земель, которые до сих пор во всём мире знали как Украину", — с ухмылкой подумал боярин.

ЦАРСКАЯ МИЛОСТЬ. Грамота царя Алексея Михайловича о пожаловании Василию Бутурлину дворянского титула, шубы, соболей и прибавки к окладу за Переяславскую Раду. 1655 год

Цена свободы

Но с гетманской элитой сразу всё пошло не так, как рассчитывал Василий Бутурлин. Во-первых, Хмельницкий вопреки желанию царя решил принять присягу не в святом граде Киеве и не в столичном Чигирине, а в захудалом пограничном Переяславе — дескать, не велика важность. Во-вторых, оказалось, что казаки, ведущие кровопролитную войну, ищут не столько "царской руки", сколько военного союза, и не хотят расставаться со своей свободой. Поэтому Хмельницкий сразу потребовал, чтобы Бутурлин первым от имени царя присягнул казакам в том, что не выдаст их польскому королю, не нарушит их прав и вольностей и "напишет на все их имения царские грамоты".

Бутурлин лишился бы головы, если бы принял такое условие. Всё, что он мог, это обещать. И он обещал: и то, что просили казаки, и даже больше. "Хорошие подданные всегда "чинят веру царям", а те за это "держат их в своём государском милостивом жаловании и призрении", — говорил Бутурлин.

Правда, обещаниям его верили слабо. И когда в день Переяславской Рады гетман недовольно сказал, что должен обсудить позицию московского посла с казаками, и вышел из Успенской церкви, где должен был присягать, боярин подумал, что присоединения "Малой Руси" не будет. Вскоре в церковь вернулись переяславский полковник Павло Тетеря и миргородский полковник Григорий Лесницкий. Они снова потребовали, чтобы Бутурлин от имени царя взял на себя письменные либо клятвенные обещания по отношению к казакам и ко всей Украине. Полковники упирали на то, что коронные польские гетманы всегда так делали при заключении подобных договоров, которые казаки с ними не раз заключали.

Боярин был в отчаянье. При чём здесь польские гетманы? Московия всегда жила по другим правилам! Он опять убеждал, обещал, говоря, что короли польские — "не самодержавцы, не хранят присяги своей, а государское слово переменно не бывает". Но полковники стояли на своём, отвечая ему одно: "Казаки не верят". Это было как раз после Рождества 1654 года…

Бутурлин снова взглянул в тёмное окно. "Разбаловали этих казаков польские короли да гетманы", — подумал он, продолжая ходить взад-вперёд по горнице. — Всё они закона ищут, а того не понимают, что в Московии царь и есть закон".